Автор честно старался и благодарит заказчика за вкусную заявку.
click, pleaseПо утрам тело наполняет странная легкость, словно ты - невесомое перышко, легко подхватываемое первым дуновением ветра. Рин всегда говорила, что Лен - ненормальный, она всегда удивлялась брату. Умудряется вставать в пять утра, а Рин в восемь с кровати с трудом скатывается, и, на ходу повязывая бант, бежит в школу. Рин шутит, отзываясь о братике, как о ненормальном, а Лену хочется смеяться, восхищаясь своей сестренкой. Она всегда была невероятно проницательным ребенком. Лен уже давно не посещал школу, жалуясь на головные боли и головокружение, причем стоит отметить, что впервые в жизни он не симулировал. Ему действительно порой казалось, что кто-то из интереса загоняет ему раскаленные спицы в черепную коробку, причиняя острую, ни с чем не сравнимую боль, такую, что хочется кричать, грызть подушки и раздирать одеяла, лишь бы потушить огонь в голове. Но держался парень стойко - глотал ночами непрошеные слезы, глушил стоны в подушке, моля Бога, чтобы сестра не услышала. Если в это будет вовлечена и Рин, то головная боль станет невыносимой и для нее. К счастью, а может, и к несчастью, она не догадывалась о серьезности болезни брата, хотя и часто сетовала по поводу того, что он уже недели две подняться с кровати не может. Лен вправду не мог. Лежа на кровати, он сжимал кулаками простыни, вжимался в подушку и отказывался вылезать из-под одеяла. Ему вправду казалось, что стоит только отпустить последнюю опору, как ветер подхватит его и швырнет на асфальт с высоты двадцатиэтажного дома. Лен боялся заснуть, разжать во сне руки - да что там говорить, он и дышать боялся, чтобы воздух не разорвал его изнутри. Каких же трудов ему стоило приводить себя в чувство, заставлять себя успокоиться, когда Рин рядом - недопустимо впутывать ее в личное дело Лена. "Мое личное дело" - так про себя Лен называл шизофрению, отказываясь признавать свое психическое расстройство. Он боялся этого страшного слова на "Ш". Возвращать себя в адекватное состояние иногда ему было слишком тяжело, потому он просил Рин, чтобы никто не входил в его комнату, кроме нее самой, прикрывая это банальным "не хочу, чтобы заболели другие", хотя истинная причина терзала ему сердце - Кагаминэ опасен не только для себя, но и для окружающих. Рин уже давно предлагала вызвать докторов, врачей, специалистов - кого угодно, лишь бы поставить брата на ноги, а Лен упрямо отказывался. Любой медик, да хоть студент медицинского факультета сможет сразу определить симптомы шизофрении - замкнутость, раздражительность, нестандартное восприятие реальности. Это Лен еще неплохо держался, принудительно приводя себя в чувство и стараясь вести себя, как обычно, но он знал, что скоро перейдет границы. Тогда врачи станут его первыми врагами, ибо диагноз потребует немедленного отправления Кагаминэ в психиатрическую лечебницу, где на него напялят смирительную рубашку, будут говорить как с инфальтильным ребенком и показывать дурацкие черные кляксы - тест на ассоциативное мышление. Лен упрямо отказывался признать свою ненормальность. Но, вопреки всем уговорам и предупреждениям Рин, преданные друзья не упускали возможности заглянуть к больному Кагаминэ. В большинстве случаев парню приходилось притворяться спящим, ибо не хотелось терпеть бессмысленные и пустые разговоры Мику, советы о выздоровлении от Гакупо и издевательские шуточки Мейко, искренне считавшей, что Лен - гуру симулирования. Лучшим вариантом из предложенного списка оставался Гакупо, исправно носивший к ненормальному апельсины, применение которым Лен нашел весьма неординарные. Продавливать тонкую кожуру пальцами, сжимать в кулаке мякоть, слизывая сок, стекающий по локтям - разве это не увлекательно? А иногда приходил Кайто. Он был самой навязчивой, но, как ни странно, самой желанной особой. Просто приходил, садился у кровати рядом, и молчал, изредка вздыхая. Наверное, меланхолия - это тоже болезнь. Только больной может понять больного. - Ты долго приворяться будешь? - тихо, но уверенно спросил как-то Шион, прийдя навестить Лена. Кагаминэ изумленно, и в какой-то мере испуганно распахнул глаза. - Кайто, ты... знаешь? - Нетрудно догадаться. Ты совершенно ненатурально притворяешься спящим, - улыбнулся Кайто, неверно воспринявший вопрос больного. Лен облегченно вздохнул и тут же пожалел об этом - перед глазами закружились разноцветные мошки, затуманивая зрение, отчего пришлось прикрыть веки. Кайто обеспокоенно поднялся со стула и прижался губами к теплому лбу младшего - искать градусник слишком долго. - Весь розовый, а температуры нет. Лен искренне смутился, отмечая про себя, что прикосновение Кайто чудесным образом заглушило систематическую боль в висках. Отвечать Шиону не хотелось - не хотелось заикнуться лишний раз, смутиться еще сильнее и и краснеть потом при одном только виде синеволосого. Но было приятно. - Я зайду еще завтра, - извиняющимся тоном попрощался Кайто, с трудом заставляя себя покинуть комнату Лена. Печально скрипнула дверь, разбудив резким звуком задремавшую на время головную боль.
По ночам все еще хуже. Просто лежишь и смотришь в потолок, черный и далекий, а коварное воображение с легкостью превращает его в ночное небо, усыпанное мерцающими звездами. Тело начинает пробивать озноб, хотя Лен и кутается отчаянно в теплое одеяло из верблюжьей шерсти, пытаясь согреться. Воображение сливается в удивительную гармонию с воспоминаниями, и теплые губы раз за разом касаются лба, розовых щек, пушистых ресниц, заставляя забыть о боли. Лен не мог не поверить, что Кайто сейчас действительно рядом, таким ярким был его образ, возникший перед глазами, такой ощутимой была его особая, мягкая энергия. Губы Шиона легли на губы Лена, прижимаясь, заставляя почувствовать свою материальность. Сладкий вкус нежности - ни одно блюдо, приготовленное талантливейшим кондитером, не сможет иметь подобного вкуса. Лен обнял Кайто за шею, не желая отпускать, умоляя про себя: "Не уходи, пожалуйста". Кайто, будто услышав мольбу младшего, углубил поцелуй, лаская.
Нет, он не уйдет. Он принадлежит только Лену и исполняет лишь его желания. Это его Кайто.
Кагаминэ приподнялся на локтях, и Шион обнял своего любимца, отбрасывая одеяло назад. Лен такой смешной сейчас - в оранжевой футболке до колен, заменяющей пижаму, с взъерошенными волосами, и челка растрепана сильнее, чем обычно. Кайто не позволит замерзнуть своему солнцу, согреет его любой ценой, отдаст ему все свое тепло, лишь бы он остался в живых. Другие скажут ему, что он тоже того...ненормальный. Шиону безразлично - и это тоже не нормально. Лену впервые удалось заснуть ночью.
Утром Лен уныло сжимал пальцами подушку. Проклятое солнце мешало воображению, било в глаза, препятствуя возвращению желанных образов, и Кагаминэ чувствовал, что не может оставаться долго в реальном мире. Он уже не раз срывался и кричал на сестру по каким-то пустякам, отчего она убегала вся в слезах, но все равно заходила каждый вечер пожелать спокойной ночи с болью во взгляде. Это пожелание звучало как проклятие, ночи не должны быть спокойными! Кайто был единственным, рядом с кем Лен затихал, однако Кагаминэ все равно казалось, что что-то тут не так. Негатив.
В конце концов, существовать в своей собственной, альтернативной реальности не так и плохо. Отречение от всего мира, полное погружение в самого себя. Возненавидев и забыв всех, раствориться в своих мыслях - наедине с своим собственным Кайто.
-
-
22.04.2010 в 23:21click, please
-
-
23.04.2010 в 01:00-
-
23.04.2010 в 12:49не заказчик.
-
-
23.04.2010 в 18:25Автор,откройтесь пожалуйста, чтобы я смог вас расцеловать.
заказчик
-
-
23.04.2010 в 18:28-
-
23.04.2010 в 18:32я знал,чорд.Спасибо большое за исполнение.Это было прекрасно.