Не бечено, автор - херня пера, бесчувственный к тому же, поэтому ощущения толком не передал, а очень хотел, но чего не дано, того не дано. И да, простите меня, пожалуйста.
1050 слов.
За немного помутнённым окном, глазом которым это окно является небольшого двухэтажного здания с широкой деревянной дверью, небо начинает впадать в тихую депрессию, закрывая собственное незримое лицо свинцовыми тучами. Тучи тяжёлые и холодные, как морские камни ночью, но мягкие и пушистые, как кудри младенца. Они оттеняются всеми цветами плачущей тьмы: грозный серый, пугающий чёрный, холодная глубь Марианской впадины, полуночно-синий, цвет одинокого Чёрного моря. На листья, покрытых осенней ржавчиной, обнажённых деревьев падают первые тонкие иглы дождя. Они разбиваются о первое, чего достигают с неслышным криком боли. Иглы становятся толще и, некоторые слабые и немощные листья, не выдерживая натиска и тяжести глухих стонов, отрываются от веток и падают на пока тёплый, не успевший остыть асфальт. Гуми стоит у окна, оперившись на холодную стену. В руках у неё чёрный с красной нитью блестящий браслет, она нервно перебирает, как чётки, большие бусины. Сегодня Гуми даже не подозревала, что может пойти дождь. Было столько планов на день, а их разбила какая-то злосчастная погода! Все пункты в ежедневнике можно было смело зачеркивать, но Гуми не стала торопиться раньше времени, не смотря на дикую обиду и потерянное желание деятельности. Нет, настроение не ухудшилось, оно просто померкло, его положили в сундук и закрыли на металлический ключ, чтобы оно не выскочило, на чёрный день, на лучший момент, когда это необходимо. У Гуми этих сундуков и чемоданов за один день набирается столько же, сколько в аэропорте за год. И кейсы открыты почти всегда, настроение почти всегда гуляет там, где ему захочется. Температура воздуха падает, и Гуми это чувствует через небольшие щели в окне. Она всё ещё продолжает меланхолично смотреть на непонятно почему расстроившееся небо и греметь бусинами в тонких бледноватых руках, на пальцах которых надеты детские забавные девчачьи колечки с зайчиками, медвежатами, котятами и птицами. В этом момент по уныло серой лестнице спускается Кайто. Он всегда носит свой уже надоевший большинству синий шарф, но сейчас один из тех случаев когда эта часть гардероба нужна и, возможно, незаменима. В руках, обличенных в кожаные перчатки, Кайто держит обычный ничем непримечательный зонт. Гуми этот зонт сразу же не понравился, и Кайто, уже близко подойдя, будто мысли прочитал, сказал: "Другого не было" и нацепил на себя извиняющуюся улыбку. "Какой-то зонт не сможет уничтожить мой чемоданчик вместе с его жителем!" - ответ был ярок, весел и совсем не испорчен недовольством отвечающей Гуми. Кайто понимал эти вроде бы иноземные речи, в отличие от других вокалоидов да и вообще кого бы то не было. Он снова улыбнулся, но более смело и свежо. Дождь усиливается и гремит слышней. Прячась под карниз входной двери, Кайто второпях открывает зонт, не желая заставлять ждать симпатичную ему девушку. Его привычная неуклюжесть вовремя спряталась тёмным комком шерсти в уголки своего обиталища и, Кайто мысленно поблагодарил её за это. Кайто пригласил Гуми под зонт с театральной вежливостью аристократов, как приглашают особ голубых кровей за столик в дорогущем ресторане, отодвигая стул, как принято джентльменам по этикету. Гуми, не менее выразительно сделав поклон, приправленный более глубокой эстетикой и женственностью, невербально согласилась и вошла в незримое поле зонта. Лужи на дорогах были, но не такие большие чтобы обращать на них внимание, можно было спокойно наступать на них, не думая о том, что есть возможность промочить обувь насквозь. Гуми это понимала и, как пятилетний непослушный ребёнок, наступала в каждое маленькое озерцо, попадавшееся ей на пути. Кайто сначала думал, что за ребячество это такое, но потом сам попал под действие детской забавы. Таким полупрыгочным шагом, заливающимся смехом идущих взрослых детей, непослушники дошли до аллеи. Аллея эта была похожа на тоннель из крон деревьев, одевших осенние платья и пальто. Одеяние были исключительно тёплых цветов: горчичного, янтарного, грушевого, тиацинтового, тёмно-кораллового, жжёной умбры, кармина. Оттенки можно перечислять до самого утра, настолько деревья были разборчивы в том, что им подходит под цвет собственный коры. Гуми и Кайто смотрели по разным сторонам, каждый заворожённый своей красотой. Голова Кайто была повёрнута влево, Гуми - вправо. Глаз последней был привлечён небольшой стайкой одиноких красноголовых клёнов, казавшихся изгоями среди других деревьев из-за слишком "другой" формы листьев. Клёны стояли близко, будто боясь уйти далеко друг от друга, но ветви их, словно думая иначе, расстилались высоко и широко в пространстве. Эти канадские деревья смотрелись изящно, в них было нескончаемое море красоты и грации. Вокруг них нужно было сделать ограждение, чтобы, не дай Бог, чего случится. Гуми хотела чтобы и Кайто увидел это и пережил весь тот вулкан чувств, что ощутила Гуми, только посмотрев на группу вроде бы обычных деревьев. Она потянула Кайто за рукав сапфирового пальто, боясь прикоснутся к ладони, с которой тот уже успел снять перчатку, и так довольно чувствительна она сейчас, её душа оголена, это как синдром Стендаля, это взрыв прекрасного. "Посмотри на клёны! Посмотри!" Глаза Гуми блестели, в них был фейерверк счастья, веки широко раскрыты, длинные ресницы почти касались аккуратно выщипанных бровей. Ветер приятно облизывал лица, волосы мягко развевались, это только усиливало ощущение некоторой свободы, свободы от всего. Сейчас одно наслаждение красотой. Кайто уловил те ноты чувств Гуми. Он почувствовал прилив сил и набрал полную грудь воздуха мокрой осени. Гуми всё ещё смотрела на Кайто, она наблюдала за его реакцией, хотела залезть в его голову в нырнуть его мысли. "Ты удивительно смотришься на фоне красных листьев." Они стояли под одним чёрным зонтом, Гуми чётко различала нотки голоса Кайто. Он сказал он очень бархатно, помутнённо, аккуратно и уверенно. Щёки Гуми покрылись подростковой румяностью, как при признании в любви. Гуми опустила веки, ресницы хрупко оттеняли глаза. Да и сама Гуми выглядела хрупко, нежно, её хотелось защитить от ветра, от грусти, от боли, от всего, что может повредить её или сломать. *** "Погулять." Зачёркнуто. Гуми лежала на животе на своей кровати, в правой руке была смешная шариковая ручка с брелком на колпачке. За сегодня она исполнила только один пункт, но своей значимостью и содержимым он перекрывал практически всю неделю таких же. При этом сама затейница не чувствовала ощущения чего-то важного, но не исполненного. С самого начала прогулки с лица Гуми не спадала улыбка. Ей всё было в радость, она была наполнена безмятежным счастьем и крикливым ликованием. Не смотря на дождь, день действительно удался. Гуми умела выделять плюсы из самой, казалось, ужасной ситуации, поэтому она очень часто пребывала в хорошем расположении духа. Её сундучки никогда не стояли пустыми. Но сегодняшний день побил все рекорды позитива. И вроде бы, ничего такого не случилось. Гуми закрыла глаза и с головой окунулась в свои мысли, они их никому не показывала. И не покажет никому, кроме одного. Это как эксгибиоционизм души, и его достоин только один.
Автор, у вас есть проблемы с составлением предложений и ошибки, такие как оперившись иобличенных. По смыслу там должны быть "оперевшись" и "облаченных". Ну и со сравнениями немного переборщили, но это на мой взгляд)
Господин Нильсон надо было сделать пометку "ни черта не вычитано", а со сравнениями я повсюду даже в реальной жизни их куда не попадя втыкаю ) у меня такое видение мира : D а.
-
-
26.06.2011 в 19:261050 слов.
За немного помутнённым окном, глазом которым это окно является небольшого двухэтажного здания с широкой деревянной дверью, небо начинает впадать в тихую депрессию, закрывая собственное незримое лицо свинцовыми тучами. Тучи тяжёлые и холодные, как морские камни ночью, но мягкие и пушистые, как кудри младенца. Они оттеняются всеми цветами плачущей тьмы: грозный серый, пугающий чёрный, холодная глубь Марианской впадины, полуночно-синий, цвет одинокого Чёрного моря. На листья, покрытых осенней ржавчиной, обнажённых деревьев падают первые тонкие иглы дождя. Они разбиваются о первое, чего достигают с неслышным криком боли. Иглы становятся толще и, некоторые слабые и немощные листья, не выдерживая натиска и тяжести глухих стонов, отрываются от веток и падают на пока тёплый, не успевший остыть асфальт.
Гуми стоит у окна, оперившись на холодную стену. В руках у неё чёрный с красной нитью блестящий браслет, она нервно перебирает, как чётки, большие бусины. Сегодня Гуми даже не подозревала, что может пойти дождь. Было столько планов на день, а их разбила какая-то злосчастная погода! Все пункты в ежедневнике можно было смело зачеркивать, но Гуми не стала торопиться раньше времени, не смотря на дикую обиду и потерянное желание деятельности. Нет, настроение не ухудшилось, оно просто померкло, его положили в сундук и закрыли на металлический ключ, чтобы оно не выскочило, на чёрный день, на лучший момент, когда это необходимо. У Гуми этих сундуков и чемоданов за один день набирается столько же, сколько в аэропорте за год. И кейсы открыты почти всегда, настроение почти всегда гуляет там, где ему захочется.
Температура воздуха падает, и Гуми это чувствует через небольшие щели в окне. Она всё ещё продолжает меланхолично смотреть на непонятно почему расстроившееся небо и греметь бусинами в тонких бледноватых руках, на пальцах которых надеты детские забавные девчачьи колечки с зайчиками, медвежатами, котятами и птицами. В этом момент по уныло серой лестнице спускается Кайто. Он всегда носит свой уже надоевший большинству синий шарф, но сейчас один из тех случаев когда эта часть гардероба нужна и, возможно, незаменима. В руках, обличенных в кожаные перчатки, Кайто держит обычный ничем непримечательный зонт. Гуми этот зонт сразу же не понравился, и Кайто, уже близко подойдя, будто мысли прочитал, сказал: "Другого не было" и нацепил на себя извиняющуюся улыбку. "Какой-то зонт не сможет уничтожить мой чемоданчик вместе с его жителем!" - ответ был ярок, весел и совсем не испорчен недовольством отвечающей Гуми. Кайто понимал эти вроде бы иноземные речи, в отличие от других вокалоидов да и вообще кого бы то не было. Он снова улыбнулся, но более смело и свежо.
Дождь усиливается и гремит слышней. Прячась под карниз входной двери, Кайто второпях открывает зонт, не желая заставлять ждать симпатичную ему девушку. Его привычная неуклюжесть вовремя спряталась тёмным комком шерсти в уголки своего обиталища и, Кайто мысленно поблагодарил её за это. Кайто пригласил Гуми под зонт с театральной вежливостью аристократов, как приглашают особ голубых кровей за столик в дорогущем ресторане, отодвигая стул, как принято джентльменам по этикету. Гуми, не менее выразительно сделав поклон, приправленный более глубокой эстетикой и женственностью, невербально согласилась и вошла в незримое поле зонта. Лужи на дорогах были, но не такие большие чтобы обращать на них внимание, можно было спокойно наступать на них, не думая о том, что есть возможность промочить обувь насквозь. Гуми это понимала и, как пятилетний непослушный ребёнок, наступала в каждое маленькое озерцо, попадавшееся ей на пути. Кайто сначала думал, что за ребячество это такое, но потом сам попал под действие детской забавы.
Таким полупрыгочным шагом, заливающимся смехом идущих взрослых детей, непослушники дошли до аллеи. Аллея эта была похожа на тоннель из крон деревьев, одевших осенние платья и пальто. Одеяние были исключительно тёплых цветов: горчичного, янтарного, грушевого, тиацинтового, тёмно-кораллового, жжёной умбры, кармина. Оттенки можно перечислять до самого утра, настолько деревья были разборчивы в том, что им подходит под цвет собственный коры. Гуми и Кайто смотрели по разным сторонам, каждый заворожённый своей красотой. Голова Кайто была повёрнута влево, Гуми - вправо. Глаз последней был привлечён небольшой стайкой одиноких красноголовых клёнов, казавшихся изгоями среди других деревьев из-за слишком "другой" формы листьев. Клёны стояли близко, будто боясь уйти далеко друг от друга, но ветви их, словно думая иначе, расстилались высоко и широко в пространстве. Эти канадские деревья смотрелись изящно, в них было нескончаемое море красоты и грации. Вокруг них нужно было сделать ограждение, чтобы, не дай Бог, чего случится.
Гуми хотела чтобы и Кайто увидел это и пережил весь тот вулкан чувств, что ощутила Гуми, только посмотрев на группу вроде бы обычных деревьев. Она потянула Кайто за рукав сапфирового пальто, боясь прикоснутся к ладони, с которой тот уже успел снять перчатку, и так довольно чувствительна она сейчас, её душа оголена, это как синдром Стендаля, это взрыв прекрасного. "Посмотри на клёны! Посмотри!" Глаза Гуми блестели, в них был фейерверк счастья, веки широко раскрыты, длинные ресницы почти касались аккуратно выщипанных бровей. Ветер приятно облизывал лица, волосы мягко развевались, это только усиливало ощущение некоторой свободы, свободы от всего. Сейчас одно наслаждение красотой. Кайто уловил те ноты чувств Гуми. Он почувствовал прилив сил и набрал полную грудь воздуха мокрой осени. Гуми всё ещё смотрела на Кайто, она наблюдала за его реакцией, хотела залезть в его голову в нырнуть его мысли. "Ты удивительно смотришься на фоне красных листьев." Они стояли под одним чёрным зонтом, Гуми чётко различала нотки голоса Кайто. Он сказал он очень бархатно, помутнённо, аккуратно и уверенно. Щёки Гуми покрылись подростковой румяностью, как при признании в любви. Гуми опустила веки, ресницы хрупко оттеняли глаза. Да и сама Гуми выглядела хрупко, нежно, её хотелось защитить от ветра, от грусти, от боли, от всего, что может повредить её или сломать.
***
"Погулять." Зачёркнуто. Гуми лежала на животе на своей кровати, в правой руке была смешная шариковая ручка с брелком на колпачке. За сегодня она исполнила только один пункт, но своей значимостью и содержимым он перекрывал практически всю неделю таких же. При этом сама затейница не чувствовала ощущения чего-то важного, но не исполненного. С самого начала прогулки с лица Гуми не спадала улыбка. Ей всё было в радость, она была наполнена безмятежным счастьем и крикливым ликованием. Не смотря на дождь, день действительно удался. Гуми умела выделять плюсы из самой, казалось, ужасной ситуации, поэтому она очень часто пребывала в хорошем расположении духа. Её сундучки никогда не стояли пустыми. Но сегодняшний день побил все рекорды позитива. И вроде бы, ничего такого не случилось. Гуми закрыла глаза и с головой окунулась в свои мысли, они их никому не показывала. И не покажет никому, кроме одного. Это как эксгибиоционизм души, и его достоин только один.
-
-
27.06.2011 в 11:59Только бета вам действительно нужна.
Спасибо за исполнение)
З.
-
-
27.06.2011 в 12:38а.
-
-
27.06.2011 в 12:49Ну и со сравнениями немного переборщили, но это на мой взгляд)
-
-
27.06.2011 в 13:08а.